Космический аспект Кривцовского мемориала

Как ни странно, для меня он и история его возникновения всегда оставались тайной. Не было ответа на вопрос: «Почему вдруг первое на Орловщине крупное сооружение, посвященное прошедшей Великой войне, появилось в память о событиях неизвестной войсковой операции и именно в этом месте?» Информационный вакуум был полный. Какие там сведения о боях, если местные власти не могли даже указать, сбившимся с ног от поиска родственникам, могилы погибших её участников! И вдруг крупный мемориал! К монументам послушно несли венки, ничего не зная ни о самом сражении, ни о его героях. Даже сейчас иногда приходиться слышать восклицания: «Так что же там всё-таки происходило?».

Впоследствии оказалось, что эта же тайна мучила и ряд краеведов, в частности, орловского историка и журналиста В.И. Воробьёва, который ещё двадцать с лишним лет назад в материалах о генерале В.Н. Лаврове (см. «Ваш на земле и за гробом..», Орёл, 1994 г., С.14-15) писал: «К работе над проектом Кривцовского мемориала группа во главе с тогдашним главным архитектором г. Орла С.И. Фёдоровым приступила осенью 1966 г. Напрашивается вопрос: как могла группа вести работу, не имея толком представления о проходивших здесь больших боях в 1941-1942 гг…. Ни один источник того времени об этих боях не сообщал. И не случайно Сергей Иванович в одной своей книжке пытается оправдаться за свои архитектурные недоработки… Понятно трудно делать мемориал, не зная во имя кого или чего!»

После этой публикации, о которой С.И.Фёдоров не знать просто не мог, поскольку являлся архитектором не только мемориала, но и памятника генералу В.Н. Лаврову в свет выходит его книга «Кривцовский мемориал» (Орёл, 2004 г.). Но в ней разъяснения  или ответа на вопрос краеведа 10-летней давности найти не удалось* . Лишь в предисловии бывший работник Орловского областного краеведческого музея полковник в отставке А.И. Жутиков указал, что об операции этой было мало что известно в силу неудачных её результатов, о которых писать было не принято. Ну, хорошо, не принято – не пишите! Но зачем ставить мемориал «неудачной неизвестной операции», если в 1943 году там же произошла известная и удачная операция?

То есть комплекс под Болховом возникает при почти полном отсутствии аналитических статей историков и воспоминаний участников событий, абсолютно неизвестных народу. Такого обычно не наблюдается при сооружении подобных, известных всей стране, объектов. К примеру, для сравнения возьмём мемориал Брестской крепости. Сооружался он почти в тот же период, что и Кривцовский, – 1967-1971 гг. Но о героизме Брестской крепости на тот момент, благодаря публицистической деятельности писателя и журналиста С.С. Смирнова, знала вся страна, а о боях зимы 1942 года у Оки лишь оставшиеся в живых их участники.

Возведение мемориала около с. Кривцово происходило в конце 60-х гг. XX в. в момент, когда на территории Орловской области аналогичных сооружений вообще не было, хотя именно здесь произошёл исторический перелом во Второй мировой войне в ходе всем известной операции «Кутузов». 

Предчувствую, что большинство оппонентов этой статьи объяснит причину возникновения мемориала огромными потерями зимы 1942 года. Безусловно, они были большими. Однако, не настолько, чтобы не быть сравнимыми с потерями других операций, происходивших здесь же. Участник тех событий В.И. Калачёв – начштаба 60-й сд, впервые написавший о них в своих воспоминаниях ещё в 60-х годах прошлого века, утверждал, что наиболее кровавые из них развернулись за неделю до боёв под Кривцово, севернее Мценска у д. Шашкино и с. Миново (участок наступления Сомово-Миново, 05-12.2.42). Ещё один пример: д.и.н. Е.Е. Щекотихин («Орловская битва», кн. 1-я, Орел, 2008.– С. 322), описывая фантастические потери марта 1942 г., которые, по словам автора, поражают воображение, сравнил две дивизии: одну, сражавшуюся в соседней 61-й армии, – 149-ю сд, и другую, хорошо известную по событиям у Кривцово, – 60-ю сд. Оказалось, что потери 149-й сд, чуть ли не в два раза превысили данную статистику по 60-й сд, ведшей бои на Кривцовском плацдарме. То есть на других участках потери тоже были сравнимы с кривцовскими, однако на них никаких мемориалов нет. 

Таблица 75

Людские потери в некоторых крупных фронтовых операциях

Великой Отечественной войны (1941-1945 гг.)

Из кн.: «Гриф секретности снят…», под общ. ред. Г.Ф.Кривошеева, М.: Воениздат, С. 224.

Ряд авторов, включая и историков, применительно к кривцовским боям, для накала страстей и обострения эмоций, не гнушается искажением величины действительных потерь. Поэтому часто идут на обычный подлог, относя реальные значения за больший период к данным боям. К примеру, берут безвозвратные потери, указанные в книгах Г.Ф. Кривошеева для Болховской наступательной операции, в 21 319 чел. (причём до последней цифры!). При этом не хотят замечать, что они относятся к периоду с 8 января по 20 апреля 1942 г. За данный отрезок времени этих кровавых попыток освободить город Болхов, проходивших на территориях шести смежных районов (Ульяновского, Знаменского, Болховского, Белёвского, Арсеньевского, Мценского) трёх теперешних областей (Калужской, Орловской, Тульской), можно насчитать не менее четырёх. А потому саму операцию объективнее назвать «Циклом операций на Болховском направлении». Кроме того, данные потери Кривошеев отнёс к Брянскому фронту в полном составе, что был не вправе делать, поскольку в его состав входила и 13 армия, не участвовавшая в боях на болховском направлении. Подобным образом появляются буклеты с цифрой погибших в 1942 г. у с. Кривцово в 25 тысяч человек (См.: «Листая старые страницы истории. Болховский район», 2013 г., С. 9), хотя ещё в 1990-м году первый автор брошюры о кривцовских боях Н.И. Анохин (Сб. «Была война», Тула: Приокск. кн. изд-во, С. 356) величину потерь указал – 8264 чел. Взял он её не с потолка, а нашёл в «Оперативном очерке боевых действий Брянского фронта с 13.11.1941 по 01.04.1942 гг.» (см. «Выдержку…»). Но опять-таки для 3-й армии количество это относится к периоду с 5 февраля по 20 марта 1942 года, а Кривцовская операция проходила с 16 февраля по 18 марта, то есть величина будет меньше.

Выдержка из «Оперочерка боевых действий Брянского фронта с 13.11.1941 по 01.04.1942»  (Фонд 202, опись 5, дело 189, лист 43)

В книге «Орловская битва» Е.Е. Щекотихин в таблицах указывает точные цифры погибших по дивизиям, но в самом описании много противоречий. Используя их, некоторые договариваются уже и до сотни тысяч погибших, хотя и упоминают книгу Кривошеева (например, см.: Александр Бородин «В долине смерти». Проза.ру). 

Попробуем разобраться с потерями Кривцовского сражения зимы-весны 1942 г., на основе данных таблиц Е.Е. Щекотихина (Кн. 1-я, Табл. 22, С. 347), учитывая документы 3 армии, хранящиеся в ЦАМО РФ, дивизий и полков, сражавшихся за плацдарм. При этом при подсчёте бессмысленно давать данные до каждого человека, если в отдельных документах они отличаются, чуть ли, не на сотни. Подсчёт потерь убитыми для пяти дивизий – 60, 137, 287, 283 и 6-й гв. сд, участвовавших в боях под Кривцово, составит в феврале и марте величину близкую к данным Брянского фронта и Анохина – 8400 человек, а с пропавшими без вести – 11600. Но Кривцовская операция началась в середине февраля, и здесь нам нужно вычесть потери тех же самых пяти дивизий в феврале, когда шли бои на участке севернее Мценска – Сомово-Миново. По документам ЦАМО за неделю февраля (с 5-го по 15-е) суммарный подсчёт потерь убитыми в них даст цифру, примерно, в 2400 человек. Таким образом, общее количество погибших можно оценить цифрой в 6000 человек. Но она будет неполной, поскольку из подсчёта выпали танковые и артиллерийские части, лыжные батальоны и группы, и два полка 356 сд 61 армии, поддерживавшие ударную группировку 3 армии (потери их, правда, были не такими большими). Учесть их можно примерной цифрой в 500 чел., и тогда мы получим возможную величину погибших в кривцовских боях в 6500 чел. 

А теперь, сравним потери кривцовских боёв зимы 1942 г. и лета 1943 г. в период операции «Кутузов», хотя понимаю, что территориально это будет не в мою пользу, поскольку зимой 1942 г. фронт стоял практически на месте, а летом 1943 года он двигался по мере освобождения территории от оккупантов. Тем не менее, сделаем это, для чего обратимся уже к Таблице 20 книги 2-й «Орловской битвы» (С. 247). Здесь указаны потери всех частей и соединений 61 армии, прорывавшей оборону немцев как раз на том же участке, где зимой 1942 г. шли бои за Кривцовский плацдарм, – примерно 7900. А при учёте пропавших без вести величины потерь обеих операций будут примерно одинаковы.

Подполковник А.В. Ракитин

И что же у нас получается? А получается какая-то нелепость: первый на Орловщине мемориал ставят неизвестной неудачной операции с меньшим количеством погибших, забывая тех, кто прорвал оборону, которую почти два года страна прорвать не могла. Сразу возникает вопрос: почему? Оставим его пока без ответа и погрузимся в историю возникновения самого мемориала. 

Она тоже достаточно туманна. В 2006 г. в фильме В. Переверзева «Кривцовский мемориал» из цикла «Дым Отечества» и в заметке «Коротка людская память…» газеты «Орловская правда», № 133, от 11 августа прозвучал рассказ об этом бывшего работника Болховского военкомата подполковника в отставке А.В. Ракитина. В них он повествует о том, как однажды в районе Кривцово, проводя работы по разминированию, у берёзовой рощи обратил внимание на участок земли, ржавой от металла, с двумя необычно высокими насыпями, которые, по словам местного жителя, были могилами наших бойцов.

Дальнейшей попытке точно разобраться во всем этом помешало резкое сопротивление райкома партии. Однако осенью 1967 г. под свою ответственность Ракитин производит вскрытие участка одной насыпи и по фрагментам одежды подтверждает принадлежность останков советским воинам.  После чего направляется письмо с запросом в Генштаб ВС. А уже по результатам ответа из райисполкома в облисполком идёт просьба о выделения средств для установки в районе могил памятника. Область эти средства находит (не только на памятник, а даже на крупнейший мемориал), и уже весной 1968 года начинаются строительные работы по проекту академика С.И. Фёдорова.

В книге Фёдорова «Кривцовский мемориал» и временные рамки событий, и исходный мотив сооружения мемориала совершенно другие. Во 2-й главе книги он пишет: «В 1965 и в октябре 1966 года перед разработкой проекта я тщательно обследовал место сооружения будущего мемориала». А о том, почему он необходим, указывает ещё в 1-й главе: «Советские герои боёв на болховской земле вошли в бессмертие (и это при том, что об «операции… мало что известно») … Поэтому орловские областные руководящие органы решили создать на легендарных (хотя никаких легенд об этих боях в 1965 г. ещё не было, а первая информация появилась почти через 10 лет) кривцовских рубежах величественный памятник воинской славы…». В приложении № 3 книги Федорова со ссылкой на Н.И. Анохина помещена более конкретная информация:

<…> Решение о строительстве Кривцовского мемориала было принято Орловским обкомом КПСС в 1966 году». Для такой закрытой операции не мог обком его принять без указания сверху. Тут скорее верно противоположное мнение С. Фёдорова из главы 3 (С. 15), что подобное решение, как и по другим мемориалам, принимается советским правительством. Оттуда же из центра, видимо, появились и средства на его возведение. 

Циолковскому в Калуге	Цандеру в Кисловодске	Кибальчичу в Коропе

Для живших в удивительное время начала 60-х годов не нужно объяснять, чем жила страна в этот период. Она будто сорвалась с цепей: из зачуханной России вдруг превратилась в мощнейшую космическую державу. Передовицы всех газет были забиты нашими достижениями в космонавтике и портретами космонавтов. Запуск спутника в 1957 году всколыхнул всё человечество. Уже в 1958 г. в Калуге и в 1959 г. в Кисловодске возникают памятники К.Э. Циолковскому и Ф.А. Цандеру. Причём, в Кисловодске перед этим даже удалось найти всеми забытую могилу Цандера. Происходило всё это по инициативе С.П. Королёва и при его активном содействии.

В 1966 году появляется памятник и на родине Николая Кибальчича в Черниговской области. Но самые грандиозные планы претворились к семилетию начала новой космической эры, как всегда в столице, в открытие монумента «Покорителям космоса» с выполненной перед ним статуей К.Э. Циолковского.

Не думаю, чтобы академик Королёв и его соратники при этом безразлично отнеслись к судьбе еще одного замечательного исследователя из мировой плеяды пионеров космонавтики – Ю.В. Кондратюка, «безвестно канувшего в боях под Москвой». Тем более, что в его судьбе ополченца, вставшего на защиту своей Родины, был ярко виден патриотический стержень. Да и сам случай гибели учёного мировой известности в борьбе с фашизмом был уникальным** .

Тогда в конце 50-х годов о том, что он погиб, а не пропал без вести или в плену, четко знали его коллеги и знакомые: Горчакова О.Н. в воспоминаниях 1960 года написала, что ей об этом официально сообщили; И.З. Кирьян знал это со слов однополчанина ещё в 1943 году; по рассказам сестры Г.П. Плетнёвой в их семью с фронта приходило письмо-извещение. Об этом же четко знали и органы власти вместе с Академией наук, поскольку во всех официальных изданиях 60-70-х годов, годом его смерти значился 1942. Зная данный факт, нетрудно было установить и место его гибели, потому что ветераны дивизии тогда ещё были живы, а само место они никак забыть не могли, поскольку бились за эту высоту и февраль, и март, да и потом стояли против неё у Оки полгода в обороне. Да что там говорить про ветеранов дивизии, если в самом окружении С.П. Королёва были военные, непосредственно участвовавшие в этих боях! К примеру, генерал А.Г. Захаров, начальник космодрома «Байконур» (1961-1965 гг.), будучи старшим лейтенантом в дивизионе 420-го артполка, получил свой первый орден за бои с танками противника именно у высоты 196,1 за три дня до гибели рядом с ней (выс. 203,5) Ю.В. Кондратюка. А другой сослуживец Королёва: генерал  А.И. Нестеренко, первый начальник этого космодрома, – командир опергруппы реактивной артиллерии Брянского фронта, уже в 1943 году собрал целую дивизию из 3-х бригад РС (864 пусковых станка на рамах без боевых машин), чтобы за 20 минут огненным валом в 320 тонн прорвать этот мощнейший узел обороны немцев. Он сам  всё он видел и описал в своей книге «Огонь ведут «Катюши» (М.: Воениздат, 1975, 262 с.)***.

Генерал Захаров А. Г.	Из наградного листа ст. лей-та Захарова А.Г.
Ген-л Нестеренко А.И.	Его книга	Пусковой станок РС(прозв. «Лука»)

Боевые генералы «Байконура» участники Кривцовских боёв

Так что окружение Королева, думаю, с местом гибели Ю.В. Кондратюка разобралось ещё тогда: в начале 60-х годов. В процессе их поиска, этими боями заинтересовались и местные власти, чему свидетельством служит справка 1962 года архива МО на запрос Орловского облвоенкома (ГАОО. Фонд 3661 , Оп. 1, Д. 145, Л. 9-11). 

Найти-то они его нашли, но на голом месте в поле, как известно, памятник не поставишь, да к тому же и партийные органы были против. Это видно из того, куда они в публикациях запихнули место гибели – под Москву. Почему они были против, сказать однозначно трудно, но то, что памятник не должен был быть на его родине в Полтаве для них было ясно. Причина тут была в том, что Ю.В. Кондратюк был человеком причудливой биографии, жившим под чужим именем из-за участия в белом движении. Данный факт от общественности власти скрыли. Они хотя и пошли на публикацию его трудов (сборник «Пионеры ракетной техники: Кибальчич, Циолковский, Цандер, Кондратюк», М.: Наука, 1964 г. – 672 с.), но рьяно боролись со всеми его биографическими данными. В истории с его гибелью тоже было не всё так просто и потому об истинных дате и месте умолчали. 

Со всем этим, видимо, Королёв не был согласен, но на конфликт не пошёл, мудро решив, что будущее всё расставит по своим местам. А пока при поддержке местной власти поднимается вопрос о строительстве мемориала всем павшим в этих боях. Несмотря на жёсткий партийный диктат в области космонавтики, с мнением Королева они, безусловно, считались. Он умирает неожиданно в начале 1966 г., так и не осуществив все свои мечты и замыслы, которые в должной мере не удалось реализовать до сих пор. Не знаю, связаны ли были данные события между собой, но именно в этот год Орловский обком принял решение о создании мемориала. Однозначно можно лишь сказать, что принималось оно на пике наших грандиозных побед в космонавтике. А о том, что оно связано с именем Кондратюка говорит ряд совпадений: 

1. Из 4-х проходивших в данных местах кровопролитных операций, три из которых были непосредственно у Кривцово, мемориал посвящён лишь боям 3-й армии в феврале-марте 1942 г., в которых он погиб;

2. Расположение мемориала у высоты 203,5 строго совпадает со схемой наступления 1281-го полка, в котором он служил и погиб;

3. Основной архитектурный символ мемориала – «невиданное  ещё на Орловщине сооружение – 15 метровая пирамида», «вознеслась в небо» (из книги Фёдорова).

4. Последующая история с искажением номера высоты, на которой находится мемориал (196,1 вместо 203,5), красноречиво говорит о желании героизации операции и попытке всё запутать.

За последние годы предпринимались действия по исправлению несправедливости власти к памяти Ю.В. Кондратюка (А.И. Шаргея). Но анализ документов прошедших боёв с его участием и возможных версий развития событий, включая и данную, говорит за то, что он сам, благодаря своему дару предвидения дальнейшего развития общества и прорыва страны в космос, себе и своим боевым товарищам в месте  гибели установил целый мемориал, при том, что имя его в списках погибших появилось лишь в мае 2013 года.