1748 год: поджигатели на Орловщине
В ночь с пятницы на субботу 26 июля 1748 года в Болхове случился «великий пожар», который за несколько часов превратил в золу, пепел и «головешки» городовой замок с воеводским двором, девичий монастырь, 12 каменных и деревянных церквей и около 1500 обывательских дворов (из общего числа примерно в 1800). В бушевавшем на всех улицах море огня сгорели десятки болховитян.
Рекрут-дезертир Афанасий Коровяков
Пострадала и болховская воеводская канцелярия: в ней «утратилось» немалое число дел. Но удивительным образом сохранилось для истории то из них, благодаря которому две с половиной сотни лет спустя открылась тайна не только «великого пожара» в Болхове, но и подобных ему в те же дни в других великорусских городах.
Итак, 28 июня 1748 года в деревне Волобуевой Орловского уезда, принадлежавшей помещику, прапорщику Выборгского пехотного полка Алексею Соковнину, был схвачен и доставлен в Болховскую воеводскую канцелярию «для расспросу» подозрительный человек. В отношении того, кто именно из деревенских жителей оказался таким бдительным и осуществил «поимку незнакомца», источники расходятся. В одном варианте документа, хранящего ныне в РГАДА (Российском архиве древних актов), таким героем назван служитель помещика Соковнина Григорий Володимеров, в другом – староста деревни Волобуевой Андрей Климов.
Но, главное, доставленный в воеводскую канцелярию человек сразу же начал отвечать на вопросы, да так, что у канцеляристов «зашевелились на голове волосы».
Он назвался Афанасием, Степановым сыном, Коровяковым, крестьянином деревни Шевневой из-под Можайска. Три с половиной года тому назад его отдали в рекруты. Служил в Москве, стоял на квартире московского купца Ивана Тимофеева сына Шапошникова. Но, по какой-то причине, ни мундира, ни ружья Коровякову не выдавали.
И решил он тогда сбежать со службы. Пробирался Афанасий за рубеж просёлочными тайными дорогами, обходя форпосты. Добрался до местечка Ветка в Польше (ныне – город в Гомельской области Белоруссии – А.П.). Сюда, на остров посреди реки Сож, и в близлежащее село недалеко от русской границы несколько десятилетий стекались старообрядцы, которых преследовали на территории России. Обосновывались в этих местах и другие лица, бывшие не в ладах с российскими законами.
Афанасий Коровяков сразу же познакомился с несколькими такими же, как он, дезертирами и сбежавшими от своих помещиков крепостными крестьянами из Вяземского и Дрогобужского уездов.
Задача: «зажигать великороссийские города, сёла и деревни»
Польские власти не препятствовали беглым, наоборот, время от времени, использовали их в своих целях. Спустя год после спокойной, но не очень сытой жизни Афанасия у местного поляка Фёдора Будыкина заявился однажды к последнему посланец от польского короля Станислава Лещинского.
Звали этого поляка чисто по-русски – Иван Софронов, и его задачей была организация, говоря современным языком, диверсионного отряда из беглых, живших в Ветке. После создания группе предстояло «зажигать великороссийские города, сёла и деревни».
Афанасий Коровяков согласился стать атаманом отряда, в состав которого, совместно с Софроновым, он набрал 18 человек. Имена некоторых и даже их приметы он назвал при «расспросе» в Болховской воеводской канцелярии. К примеру, его ближайший товарищ по жизни в Ветке, Андрей Родионов, согласился вступить в отряд сразу же. Беглые крестьяне помещика Потёмкина из Дрогобужского уезда Сидор Архипов сын Матюшенок («волосом рыж, высок, с бородою») и Матвей Дмитриев сын («росту среднего, крежеват, волосом рус»), услышав про деньги, тоже не раздумывали.
Каждому из будущих «поджигателей» польский вербовщик вручил немаленькую по тем временам сумму – 200 рублей. Оснастили отряд и материально: порохом, серой, трутами, огнивами, кремнями – такими были тогдашние средства диверсионной деятельности.
Глухов в огне
И, «взяв оное», под видом побирающихся нищих (про маскировку и 250 лет назад, получается, хорошо знали – А.П.), отправились диверсанты выполнять задание. Честными оказались, не «кинули» завербовавших их поляков, не сбежали с большими деньгами, а уже вскоре показали «хозяевам», на что способны. Первым объектом на их пути оказался старинный Глухов, тогдашняя резиденция украинских гетманов (ныне – районный центр Черниговской области Украины – А.П.). Все члены отряда в первом часу ночи 23 мая 1748 года с разных сторон подожгли город.
Пожар быстро охватил большую территорию, и уходившие от Глухова диверсанты могли порадоваться на результаты своего труда: сгорели 5 каменных и деревянных церквей, 4 колокольни с колоколами, монастырь, 15 школ и лазаретов, 11 казённых домов, 241 лавка и кузница, 375 обывательских дворов, и погиб в огне 21 человек (эти подсчёты были, естественно, сделаны позже местными чиновниками из воеводской канцелярии – А.П.).
Поджигатели же, покидая город, успели ещё и помародёрствовать: «при выносе пожитков они у черкаса Парфена Совостьянова взяли из короба 30 рублёв».
Заметая следы, диверсанты ходили по разным сёлам и деревням. Четыре недели жили в деревне Забулоди Брянского уезда, у монастырского крестьянина Никиты Андреева. От него подались в село Порамоново Болховского уезда (ныне – Парамоново Урицкого района – А.П.), принадлежавшее помещику Фёдору Васильевичу Ржевскому. Здесь две недели поджигатели скрывались у земского писаря Егора Иванова. Тот знал, кто они такие, но не только не сообщил властям, а ещё и выписал им паспорт (не бесплатно, естественно, два рубля ему заплатили – А.П.).
«Шпионы из-за границ от соседей»
«По взятье пашпорта», польские агенты разделились на группы. Каждая отправилась на самостоятельное задание, после выполнения которого должна была вернуться в Порамоново, в избу земского писаря.
Первая группа пошла к Мценску и 17 июня 1748 года сумела совершить там большой поджог, во время которого сгорели церковь и 205 домов местных жителей. Благополучно уйдя из города на запад, эта группа успела сжечь ещё деревню Криушу в Карачевском уезде.
Сам Афанасий Коровяков «пошёл особо по сёлам и деревням». Несколько дней пожил у своего старого знакомого Родиона Софронова в селе Локна Болховского уезда, а уйдя от него, сжёг деревню Колонтаеву («положа трут под застреху») и помещиков двор в селе Никольском в этом же уезде. Затем добрался до деревни Долбиловой в Карачевском уезде, которую постигла та же участь. Любопытно, что свои перемещения под видом нищего от деревни к деревне и сами поджоги Афанасий Коровяков святотатственно совершал с иконой Николая Чудотворца в руках, подаренной ему одним из местных жителей.
Очередным селением на его пути стала деревня Волобуева Орловского уезда. И вот здесь-то первый раз случилась осечка: поджигателя, как подозрительное лицо, схватили и доставили в Болховскую воеводскую канцелярию. Напомню, что случилось это 28 июня 1748 года. По всей видимости, местные власти к этому времени получили именной указ Императрицы Елизаветы Петровны от 4 июня, в котором говорилось, что «Ея Императорское Величество, не без сумнения, не вкрались ли какие шпионы из-за границ от соседей, и понеже сие столь важное дело времени терпеть не может». Военной коллегии предписывалось велеть всем командам, «чтоб везде того прилежно смотрели… и ежели где явятся какие злодеи, оных наикрепчайше следовать и разыскивать, спрашивая о главных заводчиках и от кого они к тому употреблены».
После подробных «расспросов» Афанасия Коровякова были схвачены земский писарь Егор Иванов и члены его семьи. Им устроили очную ставку с поджигателем, для уточнения деталей его рассказа.
Атаман сообщил, что «товарищи» из других «артелей» собирались побывать на Коренной ярмарке под Курском, а потом должны были к празднику Петра и Павла вернуться на явочное место – в Порамоново. Наверняка их там ждала засада. Но в имеющихся документах нет сведений о том, были ли схвачены поджигатели. Одна из трёх диверсантских артелей собиралась идти жечь Москву. Дошла она или нет – неизвестно, но, судя по тому, что самый крупный пожар – болховский, случился уже почти месяц спустя после задержания Коровякова, часть поджигателей (по крайней мере) по-прежнему находилась на свободе и успешно выполняла задания польского короля.
Болховский Кремль до пожара 1748 года (рисунок-реконструкция Владимира Неделина)
«Великий пожар» 26 июля 1748 года в Болхове можно считать их стратегическим успехом. Город к этому времени, конечно, потерял всякое военное значение, но как административный и торговый центр на южных рубежах России был заметен.
Но за последующие полвека, героическими усилиями горожан, Болхов восстановили, и он возвратил свои торговые позиции на российском рынке.
P.S. Какой после 1748 года оказалась судьба Афанасия Коровякова и его артельщиков-шпионов – автору не ведомо. Надеюсь, что 200 рублей от поляков не принесли им счастья, и предателей настигла заслуженная кара.
(Очерк написан на основании документов РГАДА (ф. 248, оп. 1/12, д. 682, л. 193—194 об.,), размещённых на сайте http://feb-web.ru/feb/rosarc/rak/rak-169-.htm)