Триптих о Кондратюке. «Ложусь в обморок» (часть третья)

Из вечно погружённого в творческую работу гения бил неисчерпаемый юмор и шла какая-то весёлая игра со словами. Результат этого увлечения представлен и в данном заглавии. Это тоже шутливое словосочетание, под коим он «разумел» крайнюю степень удивления.

По сути, вся жизнь его вполне достойна этой фразы. Поскольку, кратко описанная в предыдущих историях, даёт удивительные сочетания: полжизни с именем Александра Шаргея и полжизни с именем Юрия Кондратюка, пионера ракетной техники и механика хлебного элеватора, непризнанного при жизни гения и основоположника космонавтики, пацифиста и участника всех мировых войн, белого офицера и рядового коммунистического ударного батальона. Так что удивиться есть чему!

Удивляться приходится не только этому: даже сама трагическая развязка его драматичной военной судьбы, связанная с нашим краем, вся сплетена из неожиданных, странных и непонятных фактов, аналогий и совпадений. Попытаемся в них разобраться.

Несмотря на не совсем ясную официальную дату гибели Ю.В. Кондратюка на приокских высотах (в приведённой справке ЦАМО РФ №9/15333 от 14.07.93 – это 22-25 февраля 1942 года, по картотеке военкомата он значится погибшим 22 февраля, а в книге Б.И. Романенко «Звезда Кондратюка-Шаргея» помещена ещё одна справка ЦАМО под тем же номером 9/15333, но от 13.07.93 с конкретным числом 25 февраля), в ряде публикаций закрепилась несколько другая дата, а именно 23 февраля 1942 года – день Красной Армии. Вполне понятно, что справки 1993 года опирались на рапорт С.К. Дергунова, по его сведениям раненого 22 февраля. Но при более детальном изучении документов, в частности наградного листа ст. лейтенанта Дергунова от апреля 1945 г., где время его лёгкого ранения отмечено – 21.II.42 г., его опубликованным воспоминаниям, журналу боевых действий, боевым донесениями и оперсводкам 60-й сд за 21 и 22.2.42 становится ясно, что произойти это ранение могло только 21 февраля. Видно, память Сергея Кирилловича слегка подвела. Эта корректировка, с учётом последующего его указания на информацию, полученную через 2-3 дня, от раненного бойца о гибели Кондратюка, действительно приближает трагедию именно к 23.02.42.

Этот день 24-й годовщины Красной Армии нужно было отметить достойно, поэтому 23 февраля на Кривцовском рубеже шли упорные, жестокие бои. Части 60-й дивизии сражались за овладение Кривцово СС и прилегающих высот. 1281-й сп бился за гребень высоты 203,5 (как в феврале, так и в марте), на котором сейчас как раз и установлена Большая пирамида Кривцовского мемориала. Атаки отрядов 1281 сп (а назвать их батальонами из-за потерь было уже невозможно) начались с 14:00 22 февраля и шли в течении дальнейших 3 дней. За эти дни гребень высоты 203,5 отряды 1281 сп захватывали у немцев 2 раза (16:30 – 22.2.42 и 1:00 – 24.2.42), но закрепиться там не удавалось: следовал сильнейший артиллерийский налёт с контратакой немцев, поддержанной танками, и высота переходила к ним снова (18:40 – 22.2.42 и 8:30 – 24.2.42). Так в оперсводке №17 от 24.2.42 60-й дивизии записано: «Отряд 1281 сп, силой до 30 человек, оборонявший гребень выс. 203,5, мужественно отражал контратаки превосходящих сил противника. Противнику удалось занять гребень высоты 203,5 лишь после того, когда из оборонявшего гребень отряда, в живых не осталось ни одного человека».

Не только 24 февраля, но и все эти дни (с 22 по 25.2.42) были потери. Наибольшее их количество приходилось именно на 23.2.42. И хотя в итоговых цифрах донесений по потерям полков и самой 60-й дивизии явно видна путаница, всё равно отличие потерь 23-го февраля от смежных дней идёт чуть ли не в разы. Та же оперсводка №17 отмечает общие потери 1281 сп за 23.2.42 в 173 человека убитых и раненых.

Что же происходило в полку в этот день? В двух известных в настоящее время документах за 23 февраля 1942 г., речь идёт об одном и том же. Из боевого донесения № 015 60-й сд читаем: «1281 сп в течение дня два раза переходил в атаку на высоту 203,5, но так как танки поддерживающие пехоту, топтались на месте, пехота была отсечена огнём и атака успеха не имела». И дальше уже в конце его: «Действие 79 и 80 ТБр в течение дня 23.2.42 оцениваю крайне плохо, танки не подавили ни одной огневой точки – экипажи машин действуют нерешительно – топчутся на месте – двигаться вперёд боятся и больше всего курсируют внутри боевых порядков пехоты. Один танк – командир роты лейтенант Сёмин 80 ТБр – задавил 6 человек 1281 сп, вместо того, чтобы двигаться вперёд, он дал задний ход» (последнее предложение зачеркнуто красным карандашом, но прочесть его можно). О том же и другой документ – боевое донесение из 1281 сп, там уже ничего не зачёркнуто: «… противник открыл ураганный огонь по пехоте, пехота залегла за танками. Командир танка т. Семин без предупреждения рванул танк задним ходом и гусеницами раздавил шесть бойцов, укрывшихся от огня пр-ка за этим танком».

Схема расположения полков 60 сд от 20.02.42 г.

 (и последующие дни февраля)

В своём журнале боевых действий танкисты 80-й ТБр попытались отмазать ст. лейтенанта Сёмина, свалив всё на пехоту: «…пехота в атаку не поднималась и танки не поддержала. Ком. роты ст. лейтенант Сёмин выходил из танка 4 раза, чтобы договориться с пехотой, но к желаемым результатам не договорился и пехота продолжала сидеть в блиндажах». После такого устроенного танком кровавого месива своих же бойцов, вряд ли кто-то пошёл бы за ним в атаку! Но, возможно, в бригаде комроты Сёмину в вину это и не ставили, понимая, что дело тут в механике-водителе. Как бы там ни было, а разборка этого случая, имевшего место в тот знаменательный день, наверняка была и в танковой бригаде и 60-й сд. Но результаты этого расследования естественно засекретили, ибо знать такое о нашей доблестной Красной Армии не полагалось.

Из донесения № 015 комдива 60 сд от 22:00 23.02.42 г.

Больше никаких документов за тот день, в который, возможно, и произошла трагедия Ю.В. Кондратюка – человека, защищавшего свою Родину, мы не имеем. Не имея же документальных подтверждений, при значительных потерях за этот день в полку, невозможно утверждать, что Кондратюк оказался в числе 6 человек, что были задавлены танком Сёмина. Но поскольку такой вариант событий тоже возможен, то можно попытаться представить дальнейший его итог.

Для этого перенесёмся в конец 50-х-начало 60-х годов, когда в издательстве Академии наук готовился сборник трудов основоположников космонавтики «Пионеры ракетной техники. Кибальчич, Циолковский, Цандер, Кондратюк. Избранные труды». Именно это издание, вышедшее в 1964 г. позволило его составителям и официальным органам достаточно полно ознакомиться с судьбой Кондратюка. Уже в ходе сбора и проверки его биографических данных им становится известно его настоящее имя и фамилия – А.И. Шаргей. Причина же дополнительного расследования – резкий протест известного учёного А.Л. Чижевского, защитника приоритета Циолковского, по поводу упоминания имени Кондратюка, как самостоятельного исследователя в области космонавтики, и публикации его трудов. Тут уже идёт настоящее следствие с обращением к С.П. Королёву и «детективными» атрибутами, включая почерковедческую экспертизу за № 17/А от 31.10.1962, выполненную криминалистической лабораторией. Результатом всего  стала публикация правильных годов его жизни 1897–1942, и установление его фамилии, которая затем успешно скрывалась властью в течение почти четверти века даже от ряда его биографов. Причём данный впервые в этой книге настоящий год его рождения полностью не совпадал со всеми заполненными им самим анкетами.

Наивно полагать, что при такой биографии из поля зрения органов без серьёзной проверки мог остаться год его смерти, причём с формулировкой не как-нибудь, а именно «погиб». Однако, по мнению ряда публицистов именно так и произошло. При этом ссылаются на редактора сборника В.Н. Сокольского, утверждавшего, что год его гибели был установлен по показаниям людей, с которыми Кондратюк общался – О.Н. Горчаковой, Б.Н. Воробьёва и И.З. Кирьяна. Возможно они что-то и знали со слов других, но почему-то не оставили никаких подробных свидетельств этого (Горчакова лишь написала, что её официально уведомили об этом). Конкретными документами эти люди также не обладали, и ссылка на них выглядит несколько странно. Рядом же находился ЦАМО, где всё это «официально» и фиксировалось. Но через 20 лет, уже в 1980 г., попытка найти там документы погибшего Ю.В. Кондратюка окончилась провалом. Т.е. при чётко отработанной официальной версии – «погиб», видно явное желание что-то скрыть. Причину этого сокрытия как раз и объясняет возможный нелепый случай его гибели 23.2.42, позорный для армии.

В 1993 году известный журналист и писатель Ярослав Голованов в статье «Потаённый Кондратюк» поделился своим впечатлением от попытки дать биографический материал о Кондратюке при написании изданной в 1982 г. книги «Дорога на космодром». Там есть довольно интересная фраза: «…И вроде бы ничего не запрещалось, не вычёркивалось, но докопаться до истины было очень трудно. Наконец в «космической цензуре» как старому знакомому мне доверительно объяснили, что Кондратюка «попридерживают», поскольку не совсем ясно, при каких обстоятельствах он погиб на фронте…». Сама эта фраза говорит за то, что властями сокрытие фактов его биографии было увязано с обстоятельствами гибели, хотя в истории войны было достаточно примеров неясных обстоятельств.

Продолжением процитированной фразы Голованова являются слова: «… и погиб ли вообще, А может быть он сдался в плен? А может быть помогал немцам в создании дальнобойных ракет Фау-2, работал с Вернером фон Брауном?». По тем временам, когда он уже был признанным пионером мировой космонавтики, подобное звучало дико. Сейчас же такие версии распространены как и в Интернете, так и в печати свободно. Откуда всё это взялось?

В конце 80-х годов в ряде статей писалось о находке после войны в фашистских архивах половины тетради Кондратюка с расчётами. Вот, к примеру, что по этому поводу писалось в очерке «Кто вы, инженер Кондратюк?», (сб. «Загадки звёздных островов», кн. 5-я, 1989 г.): «Космонавт В.И. Севастьянов, изучавший архивные материалы о Кондратюке, рассказывает: «Судьба, которая, мне кажется, всю жизнь мстила Кондратюку за то, что он жил под чужим именем, и после его смерти сыграла злую шутку. После окончания войны при разборе фашистских архивов были обнаружены документы, вроде бы свидетельствующие о том, что Ю. В. Кондратюк работал у Вернера фон Брауна на ракетной базе в Пенемюнде. Кое-кто быстро поверил в то, что Кондратюк оказался предателем...

А суть дела такова. В фашистских архивах обнаружили половину тетради Кондратюка с формулами и расчётами по ракетной технике. Тетрадь нашёл на поле боя какой-то немецкий солдат и принёс своему командиру. Вскоре она попала специалистам по ракетной технике…» О том же было и в статье В. Борисова из газеты «Труд» от 10.06.1988 г.

Вернер фон Браун (1912 - 1977) с моделью ФАУ-2 и с офицерами вермахта в Пенемюнде

Вот это уже удивительно! Тетрадь Кондратюка в архивах Вернера фон Брауна, да ещё с поля боя?! Многие не верят. «Мне представляется сомнительной версия автора статьи о том, что она была найдена "на поле боя" немецким солдатом и была переправлена специалистам фон Брауна…», – пишет в своей книге «Траектория судьбы» Александр Раппопорт (изд. 2-е, 2008 г.). Он сомневается, но тут же выдвигает своё предположение о захвате немцами этой тетради из музея Циолковского в период окупа-ции Калуги, хотя нет никаких данных о том, что она там вообще находилась.

Ракета А-4 (ФАУ-2)

Исследователь биографии Кондратюка-Шаргея и его двоюродный брат А.В. Даценко в своей книге «Я полечу туда…» тоже отрицал эту «версию» с тетрадью со ссылкой на генерал-лейтенанта Г.А. Тюлина, возглавлявшего коллектив специалистов, изучавших трофейную ракетную технику в 1945-1946 годах. Но, сославшись на Тюлина, он не учёл, что тетрадь эта могла пройти мимо специалистов комиссии.

По вновь открывшимся данным (см. Интернет-статью М.И. Руденко «Я первым ознакомился с архивом Вернера фон Брауна»), захват сверхсекретных документов с полигона Пенемюнде, оперативно выполнила на «Дугласе» группа военной разведки капитана С.Хомутова, немедленно передавшая их в Генштаб. Этот архив (12 белых папок) в конце мая 1945 г. был отдан в ЦКБ-29 НКВД подмосковного Болшева (попросту «шарашку» А. Туполева), на заключение группе Роберта Бартини. А занимался им хорошо владевший немецким языком будущий академик Пётр Дузь. По его признанию, он «мало что читал в жизни с большим интересом», чем последнюю 12 папку из архива, поскольку в ней был перечень замыслов, концепций и даже технических решений наших учёных, использованных в конструкциях ракет Вернера фон Брауна. Ему врезалась в память фраза о роли «основополагающих идей русских учёных Циолковского и Кондратюка». Здесь же, видимо, могла быть и половина тетради Кондратюка с поля боя. Для доказательства её существования, есть косвенные объяснения. Будь она выдумкой, никто никогда не стал бы уточнять, что это была именно «половина». Для того, чтобы опорочить Кондратюка, было вполне достаточно назвать это просто «тетрадью», или «документами». До «шарашки» она, скорее всего, всё-таки не дошла, поскольку явно выделялась из папок архива.

И.Г. Старинов

Как раз это понятие «половины тетради» подтверждает правоту слухов о находке её на «поле боя» (хотя это вовсе не поле, а высота), а также с большой степенью вероятности и сам факт его гибели. Ведь половина могла образоваться, в результате воздействия самих факторов боя: при артиллерийском, минометном огне или авианалёте, проходе танка рядом с погибшим и т.п., что в целом характерно для тех боёв у Кривцовских высот февраля 1942 года. Он прошёл битву под Москвой, когда их части немцы рассеивали и окружали, и если бы хотел сдаться в плен, как бывший белый офицер, мог бы сделать это гораздо раньше, причём с полной тетрадью.

Перед войной Кондратюк не расставался с портфелем, в котором хранил рукописи, ссылаясь на то, что при аресте потребует составить акт. Там же, видимо, были и две самые важные главы, которые он не включил в свою книгу на том основании, что они слишком близки к рабочему проекту и могут быть использованы не в мирных целях (о чём писал в предисловии). Он не хотел открывать секреты врагу, но они как раз и достались немцам с этой половиной тетради. И эта его оплошность (то, что он таскал тетрадь с собой), видимо, и трактовалась, как предательство. В одном из писем с фронта он писал: «Действительно, все в жизни делается наоборот».

Сохранилась ли эта половинка тетради в каких-то архивах КГБ или была уничтожена, как были уничтожены многие документальные свидетельства послевоенной работы на СССР, вывезенных из Германии немецких ракетчиков, неизвестно. Скорее всего, эти записи, побывавшие в бою, вряд ли до нас дожили.

Для доказательства возможности и реальности этой невероятной истории рассмотрим теперь другой, аналогично-зеркальный случай с «легендой русского спецназа», «минным богом», нашим земляком, родившимся близ г. Болхова, а потому и почётным его гражданином Ильёй Григорьевичем Стариновым, известный в научно-популярной литературе как «Атомная тетрадь». Биографию Старинова не нужно описывать: на Орловщине его знают, ему посвящено много статей в наших орловских изданиях, он герой книг и кинофильмов, автор интересных мемуаров.

Отрывок книги И. Старинова «Льды и оливы» из газеты «Болховская  новь», 1975 г.

Любопытно, что первая публикация в печати об этой истории была в газете «Болховская новь» ещё в 1975 году, где с октября по ноябрь печатались главы книги И.Г. Старинова «Льды и оливы». Сейчас в печати и Интернете довольно широк диапазон её трактовок. Даже сам Старинов в мемуарах разного периода по-разному озвучивал отдельные её моменты.

Итак, в тот день февраля 1942 года, когда Кондратюк, возможно, погиб на высоте 203,5 под Кривцово, а половина его тетради в качестве трофея оказалась у немцев, далеко от нашего края под Ростовом-на-Дону, где в составе 56-й армии работала инженерная группа под руководством Старинова, прибывшего из Москвы, была проведена операция по разгрому немецкого гарнизона на Кривой Косе, что западнее Таганрога. Операция была громкая и упоминалась даже в сводках Совинформбюро.

Фрагмент «атомной тетради» и воспоминаний И.Г. Старинова

С.В. Кафтанов

В ночь на 23 февраля сводный отряд моряков-пехотинцев и партизан-подрывников, переправившись по льду Таганрогского залива, внезапно напал на спящий гарнизон и уничтожил его, захватив пленных и трофеи. Много документов досталось группе старшины роты саперного батальона Максима Репина. Среди них оказался роскошный портфель, в которой была толстая общая тетрадь с графиками и формулами. По показаниям пленных владельцем её был какой-то высокий чин, приехавший в «Опель-адмирале» в сопровождении 2-х эсэсовцев. При нападении эсэсовцы и офицер стали отстреливаться, и потому для быстроты дела Репин подорвал стену дома, у которого стояла автомашина. Трупы откапывать было некогда, в автомобиле нашли портфель и передали его в свой штаб. Штаб тетрадь не заинтересовала и её возвратили Старинову, как специалисту по взрывчатым веществам. Попытка перевода её в Ростове ничего не прояснила, но Старинов тетрадь выбрасывать не стал, а в апреле 1942 г. по приезде в Москву отдал зам. уполномоченного ГКО по науке С.А. Балезину. Был сделан хороший перевод записей. Это оказались рабочие заметки с расчётами количества энергии, выделяемой при ядерном взрыве. Не все формулы и сокращения удалось расшифровать, но перечень необходимых материалов в конце записей не оставлял сомнения в том, для каких именно работ они предназначены.

Этот «трофей» Старинова, добытый тоже «на поле боя» (где полем оказался посёлок Кривая Коса), наряду с энергичными письмами физика Флёрова стал определяющим моментом для активных действий по началу наших работ над разработкой ядерного оружия, о чём можно прочесть в воспоминаниях уполномоченного ГКО С.В. Кафтанова (журнал «Химия и жизнь», 1985 г.).

Генерал 68-й пд Г. Браун

Ещё кроме этого невероятного совпадения, в первых версиях данной статьи, я обратил внимание на случай из жизни И.Г. Старинова, когда он организовал минирование важных объектов мощными фугасными радиоминами перед сдачей нашими войсками Харькова в 1941 году, а затем в нужное время их дистанционный подрыв из Воронежа по закодированному радиосигналу. По всем советским литературным источникам, не раз повторенным и в Интернете, под развалинами тогда погиб начальник харьковского гарнизона генерал Георг фон Браун, родственник известного по истории с Кондратюком немецкого ракетчика. Поверил я этим утверждениям, как потом оказалось, достаточно опрометчиво. В процессе обсуждения и проверки выяснилось, что случай такой со Стариновым действительно был, но генерал 68-й пехотной дивизии Георг Браун, оказался как без баронского титула, так и без родственных связей по отношению к Вернеру фон Брауну. Похоже, сделал его таковым наш писатель-разведчик Овидий Горчаков в своей повести «Внимание: чудо-мина!», видимо, в отместку за проигранную нашей страной по вине "брата" лунную гонку. Очевидно, с этой повести вся путаница и началась.

В заключение же, всё равно, хочу отметить, что, всякий раз, когда наступает дата 12 апреля, известная как День космонавтики, наши доблестные физики-ядерщики Курчатовского института, в музее которого хранится «атомная тетрадь», празднуют день своего рождения, т.к. 12 апреля 1943 года вице-президент АН СССР А.А. Байков подписал Распоряжение № 121 «В соответствии с Постановлением ГКО организовать Лабораторию № 2 АН СССР».