Дошедшая до нас рукопись девятнадцатого века по праву называется "Домашний Памятник". Свидетельство очевидца ушедшей эпохи, точный срез времени помещичьего бытия и военных будней. Писал человек образованный и, что самое главное, честный, независимый и неподцензурный. Писал в Орловской глубинке, не рассчитывая на издание. Только человеческая память могла послужить помехой для точного отображения людей и событий.
Николай Гаврилович Левшин, так звали нашего героя, происходил из старинных дворянских родов, тесно связанных с нашим краем.
По отцу род Левшиных насчитывал пять веков служения, начиная с Куликовской битвы, и по праву имел земельные наделы на необъятных просторах шести российских губерний.
Знатной родни было не перечесть, как в тиши провинциальной, так и в гомоне столичном. А предки с материнской стороны, Апухтины, были в родстве со всем светом. В записках Левшина об этом сказано так: "С матушкиной стороны родни ещё больше. Кроме Скуратовых, Тургеневых и Языковых, двоюродные: князья Голицыны - дети княгини Анны Ивановны, Бибиковы, Алмазовы, Кашинцевы, Опухтины (так в тексте), Кривцовы, Карповы, Веневитиновы, Былым-Колосовские, Тепловы, Хитрово, Лавровы". И далее характерное дополнение: "Хотя и стыдно родню забывать, а многих забыл; так всегда бывает, особенно в настоящем нашем веке". Кстати, Алексей Иванович Скуратов, полярный исследователь (см. очерк "Карская Одиссея Скуратова Алексея"), приходился Николаю Гавриловичу Левшину родным прадедом. Если Вы не забыли, то Ивану Сергеевичу Тургеневу Скуратов приходился прапрадедом. Чтобы всё стало понятнее, запомним, что мать Николая Гавриловича Левшина, Мария Петровна Левшина (в девичестве Апухтина) и бабушка Ивана Сергеевича Тургенева, Елизавета Петровна Тургенева (в девичестве Апухтина) были родными сёстрами. Великий русский писатель приходился автору "Домашнего Памятника" двоюродным племянником.
Но вернёмся к Николаю Гавриловичу, родившемуся 2 (13) января 1788 года, 230 лет назад. В церкви московского Замоскворечья состоялось таинство крещения. Вот как об этом событии сказано в "Домашнем Памятнике": "Восприемниками были: родной дядя мой - генерал-лейтенант Павел Феодулович Левшин, а мать крёстная - девица Варвара Алексеевна Скуратова, родная сестра бабки моей. По старинному обычаю, крестный отец выправил мне (как говорилось, подарок на крест) пачпорт на чин сержанта и я, бывши ещё в колыбели, но числился уже на службе в лейб-гвардии Семёновском полку. В 1798 году пачпорт был отобран и я со всеми тысячами моих товарищей, по малолетству, а лучше сказать по младенчеству был исключён. Сие было по повелению императора Павла Первого. "Немножко отвлекусь. Данным мероприятием, нарушив многолетнюю традицию, император резко настроил против себя дворянство. Не получавшие должного образования недоросли из знатных семей не могли к своему совершеннолетию стать офицерами и были вынуждены начинать службу в солдатских рядах. Кому такое понравится? Николай Гаврилович домашнее образование получил, его ожидали армейские будни и бесконечные войны. С юных лет началась служба в Лейб-гвардии Егерском полку: "... благословили меня, поплакали всей семьёй - и отпустили кораблик в открытое море". Заграничные походы в Австрию и Пруссию, огонь Аустерлицкого сражения, орден Святой Анны 3-ей степени и золотая шпага "За храбрость". И тяжёлое ранение в грудь при сражении у прусского селения Ломиттен... Неизбежный выход из-за ран в отставку. В 1810 году Левшину исполнилось всего лишь 22... Что уготовила судьба? Каким будет завтра?
А будущее приближало войну, не за горами была "гроза двенадцатого года", вторжение Наполеона с армией двунадесяти языков. Вся Европа в очередной раз проверяла Русь на прочность.
Не мог отсидеться в родовом имении молодой годами, но не военным опытом, верный сын Отечества. Золотая шпага "За храбрость" обязывала принять решение. И Николай Гаврилович Левшин вступил в ряды ополчения, доблестно прошёл с русской армией всю Отечественную войну с 1812 по 1814 год. В сражении под Дрезденом 5 октября 1813 года был ранен. А потом вернулся на родную Орловщину, в село Введенское Болховского уезда. Не один, а с молодой женой, Изидорой Августовной Людвиг, дочерью саксонского сенатора. Да, были люди...
О дальнейшей жизни отставного офицера Левшина, по воле нелёгкой судьбы ставшего болховским помещиком, известно немного.
Он был современным человеком, основательно знавшим иностранные языки, живопись и ваяние. Как написано в журнале "Русская старина" за 1873 год, супруга Николая Гавриловича "... занимала видное место между живописцами по акварельной живописи". Может и хранятся на дальней архивной полке документы об этой семье, терпеливо ждут своего часа и пытливого исследователя. Но, как бы то не было, а до своей кончины в 1845 году Николай Гаврилович воспитал сына Петра и написал мемуары о своей жизни, назвав их "Домашний Памятник".
Свои мемуарные записки Николай Гаврилович Левшин писал в селе Введенском (ныне Коноплянка) и происходило это в 1840 году. Не по горячим следам, а спустя долгие годы. Но память сохранила имена родственников, сцену охоты на медведей и зимнюю поездку всем семейством в Москву в 1803 году. В те годы это было масштабным предприятием, только представьте себе обоз из 80(!) экипажей и саней. Многочисленные родственники, слуги, няньки, учителя... И не забывали собачек, птиц, даже ручного хорька. А чего стоят страницы о домашнем обучении с портретами - характеристиками учителей! Нашлось место и для учителя математики, Ефима Дмитриевича Войтяховского, нашего знаменитого земляка. Автор известных математических трудов, учитель знаменитых русских генералов и коронованных особ, он последние годы своей жизни проживал в Болховском уезде. Вот и привозили к нему в имение по средам и субботам дворянского недоросля Николая Левшина, оставившего в своих записках пожалуй единственное живое описание этого выдающегося человека.
Могила Ефима Дмитриевича Войтяховского в селе Лунёво не сохранилась и участники Орловской походной группировки осенью 2017 года установили кенотаф - символический памятник.
Тонким юмором пронизаны страницы "Домашнего Памятника", что придаёт записям особую откровенность. Не изменил себе автор и при описании московского быта и военной службы. Это нужно читать!
Журнал "Русская старина"
В 1873 году сын Николая Гавриловича, Левшин Пётр Николаевич, принёс мемуары своего отца болховскому краеведу Николаю Петровичу Барышникову. Они представляли собой несколько тетрадей. К большому сожалению, тетради сохранились не все, имелись пробелы в записях, отсутствующие листы и пропущенные события. О масштабе утрат можно только гадать, но и то, что сохранилось, позволяет нам увидеть правдивую картину прошлого. Прошлого без купюр и без сиюминутных установок власти...
К рукописи была добавлением книга "Историческое сказание о выезде, военных подвигах и родословии благородных дворян Левшиных". Автором был Левшин, но не Николай Гаврилович, а Василий Алексеевич, родственник из Белёва. И не просто родственник, а литератор, автор многочисленных произведений об охоте, рыбной ловле, сельском хозяйстве, кулинарии, исторических повествований. Василий Алексеевич Левшин уважительно упомянут Пушкиным в "Евгении Онегине". Его литературное наследие огромно: сказки, романы, пьесы и повести. Среди последних - утопическая повесть "Новейшее путешествие", изданная в далёком 1784 году. В ней, впервые в русской литературе, описан полёт на Луну. Да-да, на Луну! Задумайся, читатель, этому событию 234 года...
"Историческое сказание" получило цензурное разрешение на публикацию 21 января 1812 года, тираж отпечатали в типографии Московского университета. Несколько экземпляров автор подарил ближайшим родственникам. А потом вражеское нашествие, пожар Москвы. Столица несколько дней находилась во власти огненной стихии. Горели дома и храмы, огонь безжалостно уничтожил творения рук человеческих. Сгорел и тираж книги, сделав сохранившиеся у родственников Левшина экземпляры библиографической редкостью.
Гравюра из книги
И вот такой экземпляр книги оказался в руках благодарного Николая Гавриловича Левшина, оставившего на книге свою помету: "Куда бы как хорошо было, если бы потомки заглядывали в сию книгу, да не с тем, чтобы над неискусными картинками посмеяться, а чтобы предков помнить, похвалять да с них пример брать".
У "Домашнего Памятника" Левшина счастливая судьба. Рукопись попала в нужные руки. Руки Николая Петровича Барышникова - известного краеведа и литератора, заместителя председателя Орловской учёной архивной комиссии. Отставной штабс-капитан, участник Крымской войны, он нашёл себя на поприще краеведения, неустанными трудами добыл и сохранил для потомков бесценные автографы Пушкина, Гоголя, Дениса Давыдова, Грибоедова и Жуковского. И способствовал изданию "Домашнего Памятника" Николая Гавриловича Левшина в журнале "Русская старина", сопроводив своими комментариями.
Вот только с датой рождения Николая Петровича Барышникова, сына болховского городничего Петра Петровича Барышникова, не всё было ясно. До последнего времени считалось, что он родился в 1830 году. Это не так, в метрических книгах другие данные. Из них следует, что он родился 26 июня 1829 года и был крещён 2 июля в Успенской церкви села Лунёво Болховского уезда. Восприемником (т.е. крёстным) был помещик сельца Вязовое надворный советник Дмитрий Иванович Карпов. Он приходился родным дядей болховскому декабристу Сергею Ивановичу Кривцову и был родным дедом братьев Нилусов. Семейства Карповых и Барышниковых объединяло многое, в том числе и общее знакомство с Иваном Сергеевичем Тургеневым. Специалисты по строчкам разбирают произведения великого писателя, выстраивая версии о прототипах главных героев его романов. Николай Барышников - Фёдор Лаврецкий из "Дворянского гнезда"? А Лиза из романа - дочь Дмитрия Ивановича Карпова? Да или нет? Не будем спорить и гадать, лучше ещё раз перечитать зимним вечером, без сожаления принеся в жертву просмотр бесчисленных телешоу. Очевидно, что для знакомых и друзей Тургенева нашлось место в его творчестве, а описан кто-то подробно или отражены лишь некоторые черты внешности, биографии и характера - не суть важно.
Перо гусиное скрипело.Арапник. Шпага на ковре.Мундир лихого офицера.Январь и гроздья снегирей.Темнеет рано вечерами,Ночной порою волчий вой.И на страницах перед намиКартина жизни непростой.