БОЛХОВ В ОККУПАЦИИ.
9 октября 1941 года. Холодное, хмурое утро. Моросит дождь. Соборные часы пробили половину девятого утра. С моим товарищем Колькой Прокофьевым мы идём в школу № 3 им. Энгельса. Подошли к Афанасьевской черкан, встретили женщину. Она спрашивает: <Ребята, вы куда идете?>. <В школу>, - отвечаем. <Какая школа? Немцы на Деевской>. - <Какие немцы? Откуда взялись?>. - <Орел у немцев!> - кричит незнакомка.
Вдруг среди глубокой тишины раздался взрыв, затем еще несколько. В воздухе появились облака черного дыма. Услышав трескучий шум моторов, мы перевели взгляд на земляной мост: на гору по Московской в центр города мчались мотоциклы с колясками, на каждом по три солдата в зеленых касках, с автоматами наизготовку, в темно-зеленых плаш-папатках.
Болхов начал гореть. Из собора, где было много зерна, повалил дым; загорелись торговые ряды, библиотека; задымились сушкомбинат, банк.
Мы побежали домой, бросили свои холщовые сумки, сообщили матери страшную новость и помчались к собору. Зерно горело и чадило, пахло паленым <хлебушком>. Собрался народ, начали набивать мешки зерном. У нас тары не было.
Мы помчались в хлебный магазин. В нем был только что привезенный с завода хлеб, и мы, набрав в рубашки, принесли домой несколько буханок. Схватив мешки, сообщили новость соседям. В магазине (теперь там кафе) один дед рубил топором закаменевшую соль и носил домой. (Знали бы мы тогда, что соль будет основным дефицитом не только в период оккупации, но и еще долго после освобождения и окончания войны. Бессолье становилось причиной цинги).
...В течение первых месяцев оккупации в город прибыли некоторые прежние владельцы национализированных домов, назначен был бургомистр, появились силовые структуры (в них внедрялись и наши подпольщики). На видных местах появились приказы, кончавшиеся угрожающим словом <расстрел>.
В феврале 1943 г. в Болхов приезжал генерал Власов. Видел его сам. Власов выступал на базарной площади (площадь за универмагом и кинотеатром), призывал вступать в <Российскую освободительную армию>. Ходили слухи, что и Гитлер побывал в Болхове, интересуясь кладбищем своих солдат, на которое день и ночь доставляли убитых.
Нас оккупанты заставляли искать топливо, воду для лошадей, для солдат, корчевать пни в 30-градусный мороз, т.к. парк, сады и все, что могло греть, было уничтожено. Гоняли нас и на уборку немецкого кладбища. Мы спасались от угона в Германию в навозных кучах, в погребах, снежных пещерах и т.д.
Зимы были снежные, вьюжные, поэтому пригнали множество финнов-лыжников, что-бы пробить оборону наших войск. Наших старших товарищей начали гонять на работы - очищать дороги от снега, строить железнодорожное полотно Оптуха - Болхов. Финны тем временем оборону Красной Армии не пробили и с позором покинули город. С тех пор линия фронта стабилизировалась.
Наших пленных, а их было много, тоже гоняли через Болхов. Они строили железнодорожное полотно. Мы кидали им любую пищу, но нас отгоняли овчарками и автоматными очередями.
Почти двадцать два месяца мы жили под немецкой пятой: мерзли, голодали, нас ели вши.
Бомбежка города нашими войсками началась 7 ноября 1942 г. и продолжалась до освобождения. Окраины города были уничтожены <катюшами> и авиацией. Правобережная часть Болхова была освобождена раньше левобережной. Сохранился лишь центр.
Когда начались решающие бои, гитлеровцы приступили к <эвакуации населения>. Нас выгнали из домов и потали в сторону кладбища. Мы заскочили в землянку, что-бы избежать угона. Там нас объял ужас: в ней сидели немецкие солдаты с автоматами меж колен. Все они были мертвы. Их накрыла волна наших <катюш>. Мы побежали дальше и спрятались в хлебах, за кладбищем, но были обнаружены карателями. Хлеба каратели не жгли, наверное, думали, что вернутся обратно. Они потащили нас по направлению к реке Орс. Здесь к нам подошел поляк и предложил всем мужчинам и мальчикам переодеться в женское платье и чем угодно измазать лицо, сказав, что всех мужчин быстрым темпом погонят в Германию (поляки вообще сочувствовали нам и скрывали нас от неминуемых бед, чего не скажешь о финнах и мадьярах. 10 октября 1941 года я получил первые удары кованым сапогом именно от финна и мадьяра, пытавшихся поймать курицу).
Когда мы бежали от кладбища к хлебам, видели лежащие в стороне навалом снятые с могил мраморные памятники для отправки их в фашистскую Германию. (Близость фронта не позволила извергам свершить это гнусное дело. Но памятники так и лежат в том месте с 42-го, засыпанные землей и заросшие зеленью).
В селе Борилове мы встретились еще с двумя болховскими семьями. Мы не знали, что Болхов уже освобожден и там действует советская власть. Стояла мертвая тишина. Только с картофельного поля, что было напротив нас, доносились пулеметные очереди. Немцев вокруг уже не было. Догорали дома, подожженные карателями. Над городом пылало зарево. Это горели ангары, где фашисты хранили соломенные сапоги (в мороз они надевали их на свою обувь).
Вокруг хатки, где мы разместились, росла высокая конопля, обсыпанная, как гроздьями, семенами. И вот на рассвете 28 июля из конопли послышался тихий осторожный голос:
- Здесь есть кто?
- Мы эвакуированные, дети, женщины. Еще с нами три коровы.
- Точно? - переспросил голос. - Без обмана? Врете - будете все уничтожены...
И вдруг из зарослей конопли выходят два совсем молоденьких советских солдата. Что стало твориться! Какая была радость! Один разведчик был с катушкой проволоки и телефоном. Другой - с биноклем. Оба при автоматах и вещмешках. За разговором солдаты осматривали окрестности. Особенно присматривались к чему-то на картофельном поле. Один из них спросил: <В этом районе кто-то стреляет, вы не видели, откуда?>. - <Вон, где холмик, там немец из-под него палит>, - ответили мы.
Старший надел пилотку на штык автомата и стал передвигаться по брустверу окопа. Очередь - и пилотка прошита. Последовала команда по телефону: <По смертнику огонь!>.
После обстрела картофельное поле из зеленого стало черным, изрытым снарядами. Потом старший взял трубку и скомандовал: <Вперед! На Запад!>.
Солдаты попрощались с нами. Мы им пожелали вернуться домой живыми, матери благословили их иконой Николая Чудотворца, и защитники Родины пошли вперёд по дорогам войны. До Победы еще было так далеко.
Л. БОРТУНОВ.
Н. Оскол.
